Политическая катастрофа в Приморье: почему край отверг ставленника Путина?

На месте Путина, проводя разбор полётов по итогам второго тура выборов губернатора в Приморье, я бы в первую очередь спросил не про мухлёж на участках и не про горе-технологов. Я бы спросил другое. Как вышло, что в регионе, куда за последние годы влили столько федеральных средств, что даже дорогущий Крымский мост на этом фоне выглядит игрой в куличики, сдетонировало протестное голосование?

Дежурная отмазка про пенсионную реформу меня бы ничуть не устроила: в наборе претензий к власти, озвученных в ходе кампании и особенно финальной схватки – было что угодно, только не плач по пенсионному возрасту.

Иными словами: почему проекты развития не стали катализатором роста доверия местных жителей к Центру? Мосты. Аэропорт. Дороги. Университет. Порт. Новые производства. Оборонзаказ. Дальневосточный гектар. События мирового уровня  – саммиты АТЭС, ШОС, ВЭФ. Список можно продолжать ещё долго.

Политически этот вопрос куда важнее, чем все местные разборки по поводу фальшивых протоколов. Потому что если эта механика носит универсальный характер, тогда гипотеза о том, что инфраструктурные мегапроекты имеют хоть какой-то позитивный электоральный эффект, должна быть списана в утиль.

Не знаю, что ответят ответственные товарищи, но попробую предложить свою версию анализа – исходя из того, что успел увидеть своими глазами в ходе двухнедельной работы во Владивостоке.

Есть три институциональных этажа.

Стратегический. Откуда ситуацию видит президент страны. Это реалии глобальной геоэкономики XXI века – побережья Японского, Жёлтого и Восточно-Китайского морей, на которых проживает более миллиарда человек. Там сосредоточен гигантский промышленный, технологический и научный потенциал, основные центры роста и всё в большей степени – центры принятия решений.

Наша страна – единственная из всего «белого мира», которая имеет свою «точку входа» в это пространство: собственно Приморье. Но чтобы быть в этом пространстве «на равных», нам нужен там мегаполис, способный не затеряться в ряду соседних – Токио, Сеула, Шанхая, Харбина, Пхеньяна. И это не столько даже про количество жителей, сколько про макрофункции – производство, торговля, логистика, оборона, наука, образование, культура, инфраструктура.

Пока Владивосток во всех этих измерениях выглядит лилипутом на фоне соседей, даже несмотря на гигантский прогресс последних лет. В него нужно вкладывать и вкладывать – и у этой работы должны быть надежные и управляемые координаторы, в том числе, конечно же, и руководство региона.

Распределительный или корпоративный этаж, с которого смотрят Ротенберги, Сечины, Миллеры, Грефы. Руководители дальневосточных субъектов – Хабаровск, Якутия, Сахалин, Приамурье. Адмиралы, генералы, безопасники, ФМС. У каждой из этих и других корпораций есть свой набор задач, своя именная кнопка на пульте у Верховного, свой набор потоков (денежных, ресурсных, людских, информационных, даже водных и рыбных) и своя иерархия приоритетов.

Все они находятся в ситуации цейтнота, управленческой чехарды, невыполненных планов задач, конфликтов и зависимостей, непрерывно конкурируя друг с другом за всяческие дефициты (один из которых – опять-таки внимание Путина) и выстраивая тактические альянсы. У всех у них есть какие-то проекты или задачи в самом Приморье или в Китае, Корее, Японии. Всем им нужен ответственный и вменяемый контрагент в региональной власти. Гигантскую фору перед остальными получает та из структур, которой удаётся поставить на это место «своего». Ставка очень высока.

Обменный или рыночный этаж. На нем находится весь местный бизнес – стройка, приграничная торговля и контрабанда, лес, рыба, перевозки и т.д. На нем же – и значительное большинство местного населения, за вычетом крепостных сословий (бюджетников, военных, рабочих, пенсионеров и прочего подневольного люда).

Специфика хозяйственного уклада в регионе такова, что трудоспособное местное население на вопрос «чем занимаешься?» отвечает не «работаю» (там-то и там-то), а «кручусь». И это «кручусь» означает тысячу разных занятий, но любое из них – чем дальше от бандитов в погонах и без, тем выгодней.

В каком-то смысле весь край – это одни сплошные «приморские партизаны». В этих условиях бандиты, даже без погон, оказываются единственной организованной структурой, на которую центральная власть может хоть как-то опираться в коммуникациях с этой тотальной партизанщиной. И потому рано или поздно они целыми бригадами вербуются в органы управления.

Это, между прочим, объясняет столь узкую локализацию недавних «выборных чудес». Что им всем нужно? В первую очередь – сохранить свои крохотные, но неплохо обжитые «экологические ниши» от нарастающей экспансии больших внешних игроков, тех самых корпоратов со «второго этажа». И именно поэтому главный запрос на выборах – долой варягов, дайте местного.

Что произошло на выборах-2018? «Миклуха» (предыдущий губернатор Миклушевский) был хоть и «варягом», но осторожным, ленивым и не очень-то зубастым. Его легко было объехать на кривой козе, что все местные с удовольствием и делали. «Карасик» (пока еще действующий ИО Андрей Тарасенко), которого прислали на замену, с самого начала показал себя гораздо более жестким проводником интересов тех «больших», которые его ставили. Он навербовал команду из таких же варягов, выстроил по-офицерски четкие отношения с полпредством и заходящими в регион корпоратами, сделал всё, чтобы доказать Верховному своё служебное соответствие. А местным объяснил: он тут от государя прислан рулить кораблём великих задач, а если в процессе их реализации кого-то этим кораблём случайно задавит – сами виноваты, пусть пишут в спортлото.

Местные не то чтобы смирились, но в открытый бой поначалу не пошли. «Коммунист» Андрей Ищенко, эдакий «Трамп» местного разлива – многократный банкрот из стройбизнеса, так и не накопивший на премиальный мандат от ЕР. И был потому вынужден довольствоваться секондхэндовской франшизой «системной оппозиции» (в данном случае КПРФ).

Поначалу он воспринимался как «техник» (безопасный и управляемый технический кандидат) и вёл себя соответственно. На рожон особо не лез, честно собирал в оговоренных рамках традиционно обильный в регионе «протестник». Набрал почти 25%. А вот «Карасик», несмотря на довольно грамотно простроенную схему мобилизации при сушке явки, до победы в первом туре внезапно не дотянул – казалось бы, всего чуть-чуть, три с чем-то процента.

Но именно «схема» в итоге его и подвела: в штабах разгорелся финансовый скандал («полевые» деньги кто-то, как водится, частично украл, кому-то что-то не заплатили, причем кидок был чуть ли не «плановый», в расчёте на то, что первый тур всё решит). Понаехавшие «на усиление» москвичи из разных башен и конюшен начали тут же ожесточенно грызться друг с другом за бюджеты и рычаги, вызывая презрение подневольных местных, которых припрягали за «админвалюту».

И вдруг – второй тур.

Всё бы ничего, но тут ещё и Восточный экономический форум (ВЭФ). Пять глав государств, включая нашего; весь бомонд госолигархата; парализованный перекрытиями улиц город… Бессонные ночи всего наличного состава областной, городской и местных администраций – целое стихийное бедствие.

И.о. Тарасенко мечется от одного вип-борта к другому, выборные штабы стоят пустые, поскольку все волонтёрят на ВЭФ, СМИ полностью перекрыты форумной повесткой в ущерб выборной, бюджеты кончились…

А местные тем временем почуяли жареное – и ко вчерашнему «технику» Ищенко толпой потекли обиженные, предлагая помощь. Пацаны принялись скидываться на ударный финал, а бригадиры «полей», работавшие в первом туре на и.о., массово «крутанулись» по принципу «не тут, так там». Рейтинги рванули. Уловив тенденцию, крайизбирком назначил голосование на неделю раньше, чтобы успеть «подсечь» волну, но это было воспринято местными как манипуляция и ещё больше подстегнуло протестник.

Финал все видели. Получив днём реальные экзитполлы, штаб Тарасенко судорожным усилием зарядил «схему» (уже не мобилизации, а «рисования») в наиболее управляемых местах. Но разница во времени затянула согласование её запуска с Москвой, а ни на месте, ни в Хабаровске никто на себя ответственности так и не взял.

В итоге – безумие с цифрами на финише, повторный ввод в ГАС, «пожарные учения», скандал и позор. Ошалевший от неожиданности триумфатор, то заявляет про верность курсу президента, то объявляет голодовку, то отменяет её – видно, что человек к победе не был готов. Не менее ошалевший федеральный агитпроп то бросается защищать и.о., то заряжает сливы про комиссию, которая де приедет и разберётся – он тоже, видно, не готовился к поражению, и сочинять приходится с колёс. Ну самый стыд – Памфилова с «уссурийским флотом», на котором де голосовали все единогласно.

Какие отсюда выводы?

Главная причина приморской политической катастрофы – не в ошибках кадровой политики, не в косорукости технологов и даже не в извечном (особенно на административных кампаниях) воровстве и раздолбайстве. Все это имело место, но всего лишь не позволило в ходе кампании исправить ситуацию, которая уже на старте была плохой.

А вот почему она была плохой, есть более фундаментальные причины.

Главная из них – растущие разрывы между тремя этими уровнями: стратегическим, корпоративным и рыночным. На первом Верховный решает глобальные геополитические задачи; на втором корпорации бьются за подряды, бюджеты и потоки; на третьем бизнес и население «крутится» и «выживают-как-умеют».

Разрыв между первым и вторым – в том, что корпорации постоянно оказываются в зазоре растущих геополитических рисков. Самый яркий пример – тот же Сбер, который не работает в Крыму и не может избавиться от токсичных украинских активов. Применительно к Приморью – проекты развития ложатся обременениями на местные бюджеты, в качестве компенсации те отгрызают себе что-то, но конфликты оттого не гаснут.

Разрыв между вторым и третьим в том, что наиболее активные экономически и политически группы населения на территориях, где реализуются проекты развития, не только не оказываются в выигрыше, но часто входят в число в числе пострадавших. А потому – становятся естественной оппозицией тех проектов. И это не только про бизнес.

Тот же ВЭФ стал наказанием для местных. ФСОшники с овчарками на каждом углу, перекрытия входов, въездов, лифтов, трасс в угоду «понаехавшим» высшим чинам.

Ну а теперь – все это глазами жителей Владивостока, Находки, Уссурийска. Миллиарды, уходящие на все великолепие из бетона и стали – на фоне собственной зарплаты в двадцать-тридцать тысяч рублей и вечных дошираков вместо еды. Авиашоу над бухтой Аякс – на фоне обшарпанных казарм и общаг. Лимузины кортежей – на фоне собственной видавшей виды «японки», обреченной стоять в бесконечных пробках. Мегапроекты корпораций – на фоне еле сводящего концы с концами магазинчика запчастей, с которого поочерёдно собирают дань пожарники, налоговая, бандиты и таможня. Поживешь в этом – пожалуй, и сам проголосуешь хоть за чёрта лысого, лишь бы назло.

Именно в этих разрывах – главный риск и главная уязвимость системы, куда более неприятные, чем любой гипотетический «майдан». Сшивка геополитики, корпоративных проектов развития и текущих интересов людей и бизнеса на территориях – основной запрос времени. Решать эту проблему пропагандой и политтехнологиями – то же самое, что замазывать косметикой экзему, выдавая это за лечение.

А отсюда вывод вот какой. Хватит уже технократов и эффективных управленцев. Нужны кадры совсем другого типа: те, кто способен сочетать в себе компетенции политика, коммуникатора, стратега и социального инженера. Те, кто может удерживать в поле зрения все контуры одновременно – от «геополитики» и корпоративных интересов до проблем бабы Мани, у которой отключили воду из-за коммунальных долгов.

Но для начала – уметь продержаться хотя бы десять минут на встрече с избирателями во дворе типовой провинциальной пятиэтажки.

Алексей Чадаев
➡ Источник: https://publizist.ru/blogs/107563/27012/-