Тихоокеанская судьба России («The American Interest», США)

«В силу нашего уникального географического положения, –  написала в 2011 году в журнале Foreign Policy бывший госсекретарь Хиллари Клинтон, –  Соединенные Штаты являются одновременно  атлантической и тихоокеанской державой». Россия, между тем, считает себя евроазиатской страной, о чем неоднократно говорил Владимир Путин с самого начала своего пребывания в Кремле. Географическое положение Америки, согласно заявлению американского госсекретаря, отражает ее историческое призвание  морской державы. А российское свидетельствует о ее огромных континентальных просторах, а также о гордости россиян за свою гигантскую по размерам страну. Поэтому, если задуматься, ничуть неудивительно, что во время «космической гонки» американские астронавты приводнялись, и их вылавливали в море, а русских космонавтов искали на земле.

Несмотря на различные представления о Тихом океане, который сегодня является  самым динамичным регионом в мире, и Соединенные Штаты Америки, и Российская Федерация делали аналогичные ошибки. Самая поразительная заключалась в том, что они ставили знак равенства между Тихоокеанским регионом, Азией и азиатами. Американские и российские политические руководители и эксперты в один голос говорят об Азиатско-Тихоокеанском регионе. Обе группы исходят из того, что регион Тихоокеанского кольца немыслим без первенства азиатских государств, и молча соглашаются с тем, что среди них естественным лидером является  Китай. Поэтому многие называют начавшийся и продолжающийся процесс перемещения глобального богатства и благосостояния в сторону Тихого океана предвестием «азиатского века».

Однако такая интерпретация никак не согласуется с тем обстоятельством, что Тихоокеанское кольцо стран не ставит в свой центр Азию ни по каким параметрам, если не считать численность населения. Если посчитать экономическое могущество 31 прибрежного тихоокеанского государства по методике покупательной способности, то окажется, что в 2011 году 20,7 триллиона долларов ВВП, или 46,1% валового регионального продукта создали не азиатские страны: Соединенные Штаты, Канада, Мексика, государства Латинской Америки, Новая Зеландия и Австралия. А если добавить российские 5,3%, то доля этих стран превысит половину. А доля азиатских стран составила в том году 21,8 триллиона долларов, или 48,6%, согласно данным доклада МВФ World Economic Outlook.

Если взглянуть на военную географию, то и здесь Тихий океан остается зоной американского господства. Действительно, превосходство США является подавляющим: 11 авианосцев, 83 крейсера и эсминца, 5 атомных подводных лодок. Общая сумма военных расходов США в 740 миллиардов долларов выглядит очень внушительно в сравнении с неполными 160 миллиардами, которые в 2012 году потратила КНР. В шести странах Тихоокеанского кольца дислоцируется более 80 тысяч американских военнослужащих (в Австралии и на Филиппинах недавно появились новые контингенты). Кроме того,  у Америки имеются соглашения с Австралией, Новой Зеландией, Японией, Южной Кореей, Филиппинами, Сингапуром и Таиландом, которые на протяжении десятилетий определяют баланс сил и обеспечивают стабильность в регионе. Ни Китай, ни какая-либо другая азиатская страна не размещает войска за рубежом, и у Китая нет военных союзников.

Таким образом,  даже беглый взгляд на регион Тихого океана показывает, что азиатские державы пока там не господствуют, хотя многие тенденции говорят о росте их значимости. Конечно, лет через двадцать Китай может стать крупнейшей экономикой в мире, обойдя США в абсолютном выражении (но не в показателях на душу населения). Геополитическое соперничество в Тихом океане также может усилиться, поскольку военный баланс будет смещаться в направлении снижения американского превосходства.

Само по себе усиление соперничества не предрасполагает к такому исходу. У Соединенных Штатов в таком соперничестве сохранится множество преимуществ. Но здесь остается одно слепое пятно: Россия никак не встраивается в схему тихоокеанской политики США.

Понять это нетрудно. Общий экономический и военный потенциал России превращает ее в своеобразный «балансир» между азиатским и американским берегом Тихого океана. Однако ее присутствие в этом регионе практически не ощущается. Свой экспорт Россия направляет в основном  в Европу, а Сибирь и Дальний Восток в экономическом отношении остаются недостаточно развитыми. Действительно, объем валового регионального продукта всей азиатской части России за Уралом меньше ВВП любой азиатско-тихоокеанской страны за исключением Папуа-Новой Гвинеи, Брунея, Северной Кореи и Камбоджи. Хотя ядерный потенциал России сравним лишь с американским и способен резко изменить баланс сил, пожелай Москва вступить в антиамериканский лагерь на Тихом океане, в Кремле никто не формулирует российские интересы в данном регионе в таком разрезе. Российские внешнеполитические инициативы по тихоокеанскому региону настолько редки и абстрактны, что сейчас даже трудно припомнить, каково их содержание.

Так что Россия – это азиатская аномалия. Хотя большая часть этой страны находится в Азии, и хотя у России самая длинная тихоокеанская береговая линия из всех стран, ни американцы, ни другие страны не воспринимают ее в качестве  азиатской державы. Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе является  одиночкой, огромной страной, у которой однако отсутствует ясная стратегия, нет союзников, с которыми можно было бы сотрудничать, и нет четких целей, к которым можно было бы стремиться. Россия стоит на Тихом океане, но частью этого региона не является.

Поэтому неудивительно, что американцы редко думают о России как о тихоокеанской нации. Но обеим странам было бы неплохо начать думать о ней именно в таком плане. Причина этого очень проста. В начале 1970-х годов Соединенные Штаты начали укреплять свои отношения с Китаем, чтобы получить рычаг давления на Россию (которая тогда была Советским Союзом). Так и теперь: интересы Америки требуют использовать силу России для того, чтобы в какой-то мере контролировать быстро развивающийся и крепнущий Китай.

Американские руководители и эксперты в рядах обеих партий уже применяют такую логику действий в отношении других стран. В последние годы, когда многие соседи Китая начали пугаться растущего китайского влияния, они стали стремиться к сближению с США. Это относится к известным союзникам Америки, таким как Япония, Южная Корея, Австралия и Новая Зеландия, и к важным государствам, таким как Индия,  Сингапур, Филиппины, Вьетнам, Малайзия, Таиланд и Индонезия. Экономические связи развиваются благодаря новым инициативам, таким как Транс-Тихоокеанское партнерство (ТТП). Уже сформировались неформальные альянсы, причем некоторые непосредственно с Соединенными Штатами, а некоторые между другими государствами, например, в форме сближения Японии и Индии. Соединенные Штаты поддерживают такого рода союзы и способствуют их укреплению.

Китайцы, со своей стороны, пытаются создавать альянсы с Бирмой и Лаосом. Однако Бирма отказалась от него, а Лаос даже менее значим, чем Камбоджа. Китай в основном  контролирует ситуацию в Северной Корее, но издержки такого контроля увеличиваются как в экономическом, так и в стратегическом отношении. Северокорейская политика балансирования на грани войны заставляет США размещать крупные силы в тихоокеанском регионе. Китай же считает, что настоящий союзник так себя вести не должен. Пекин настойчиво и результативно осуществляет проникновение в постсоветскую Центральную Азию, но результатом этого стало то, что элита многих стран данного региона начала испытывать ностальгию по России и по русским. Похоже, что в этой части мира «мягкая сила» Китая не особенно эффективна. Китай также развивает стратегические отношения с Пакистаном, но они легко могут создать серьезные проблемы для Пекина, как и его отношения с Северной Кореей.

В определенном смысле Китаю во внешней политике за последние двадцать лет больше всего удалась работа по превращению России в младшего партнера. Китайские лидеры не относятся к своим российским коллегам как к равным, и экономические факты показывают, почему это так. С 2000 по 2012 год объем китайского экспорта в Российскую Федерацию увеличился в 54,5 раза – с 950 миллионов до 51,8 миллиарда долларов. Если в 2000 году у России в торговле с Китаем было активное сальдо торгового баланса на сумму 4,3 миллиарда долларов, то в 2012 году на смену ему пришел дефицит в размере 16,1 миллиарда долларов. В 2000 году доля промышленных товаров в российском экспорте в Китай составляла 19 процентов, а к 2012 году она снизилась менее чем до 2 процентов. Таким образом,  развитие торговли не приносит России значительной и долговременной экономической выгоды. Например, китайские прямые инвестиции в Сибири и на Дальнем Востоке составляют около 650 миллионов долларов, а в России в целом всего 2,6 миллиарда. Такое неравноправие в отношениях проявляется и в том, что Россия продает свою нефть китайским государственным компаниям по ценам намного ниже рыночных, в то время как переговоры о поставках в Китай российского природного газа застопорились. Между тем, Китай, который когда-то в больших количествах закупал российскую боевую технику и оружие, сегодня превратился в серьезного конкурента России на рынке вооружений, экспортируя свою созданную по советским и российским образцам продукцию в тридцать с лишним  стран.

Кроме экономики существует и политика. Говоря о дружбе и союзнических отношениях с КНР, Россия вступила в Шанхайскую организацию сотрудничества, которая создана главным образом для того, чтобы узаконить китайское влияние в Центральной Азии. Россия даже пошла на территориальные уступки Китаю. В 2008 году она уступила ему половину острова Большой Уссурийский и остров Тарабаров, которые находятся в нижнем течении реки Амур. Миграция китайцев на российскую территорию вызывает тревогу у россиян, и конфликт интересов России и Китая в Центральной Азии приобретает все более острый характер.

В такой обстановке интересы Америки заключаются не в игнорировании роли России в зоне Тихого океана, а во взаимодействии с ней к обоюдной выгоде. Америка и Россия могут вложить в развитие Сибири и российского Дальнего Востока взаимодополняющие активы. Не в американских интересах наблюдать за тем, как Россия в тихоокеанском регионе попадает в растущее подчинение к Китаю. Американские интересы выиграют гораздо больше, если Россия усилит свои позиции на Тихом океане, и если она ощутит потребность в более тесном сотрудничестве с крепнущими демократиями этого региона.

Не секрет, что слабые экономические связи между Россией и США, а также непреодолимое недоверие, сохранившееся со времен распада Советского Союза, не способствуют развитию двусторонних отношений сотрудничества. Америка снова превратилась в страну, которой российское руководство регулярно демонстрирует свое недовольство. Но проблема здесь еще глубже. Сегодня многие российские государственные деятели и политики, а также представители экспертного сообщества говорят о «развороте в сторону Азии». Такая словесная формулировка используется гораздо чаще, чем «поворот на Восток» или «поворот в сторону Тихого океана». Даже когда либеральные ученые говорят о Тихом океане, они всегда выражают свое восхищение «азиатской моделью».

«Азиатский» оттенок притягателен по нескольким причинам. Ориентация на Китай во внешней политике означает объединение с явным победителем; внимание к Центральной Азии способствует выполнению российской задачи по постсоветской интеграции; Россия хочет сохранить свои особые отношения с исламским миром; но прежде всего она стремится подчеркнуть «евроазиатский» характер российской национальной принадлежности.

Навязчивая идея «азиатскости» имеет важный внутриполитический подтекст, проистекающий из последнего пункта. Азия предположительно нашла для себя путь успешного экономического развития, не копируя при этом западную либерально-демократическую модель. Это служит оправданием российской интерпретации прав и свобод человека, а также роли государства в обществе, которая отличается от взглядов Вашингтона и Запада в целом. Все это укладывается в общую картину полумистических позывов, издавна существующих в российской культуре, а вернее, в российской контркультуре. Это стремление принизить российскую «европейскость» является отчасти реакцией на то обстоятельство, что многие европейцы уже давно и довольно оскорбительно считают, что Россия не дотягивает до их уровня цивилизованности.

Несмотря на свою внешнюю привлекательность, этот позыв не принесет России ни экономического благополучия, ни политического и социального прогресса. Ориентация на Китай в экономике гарантирует России статус подчиненной страны, ибо сама по себе она не в состоянии превзойти КНР в промышленности ни при каких существующих и предвидимых обстоятельствах. Модернизация Сибири и Дальнего Востока должна проходить в рамках сотрудничества с Японией, Южной Кореей и Соединенными Штатами, которые обладают самыми передовыми промышленными технологиями и инвестиционными ресурсами.

И наконец, мечты о превращении России в «транзитный коридор», связывающий Европу с Азией, не могут осуществиться в рамках концепции «азиатскости». Те инвестиции в инфраструктуру и те технологии, которые способны осуществить эту мечту, может дать только частный сектора Запада и Востока, а не китайское правительство, у которого есть свой конкурентный сухопутный проект, предусматривающий строительство транзитного коридора по странам Центральной Азии.

Да и в политическом плане азиатские устремления России не дадут ей ничего, кроме разочарования. Некоторым русским может нравиться технократическая структура государственного управления Китая, берущая начало в чиновничьей системе мандаринов, однако российская политическая элита не желает ее копировать. В Пекине к власти недавно пришло «пятое поколение» руководителей компартии и передача полномочий прошла гладко. А в Москве в Кремль вернулся президент Путин, стремящийся к неограниченной личной власти. И с каждым годом ответственная система государственного управления в Китае все больше отличается от российской неупорядоченной системы, которая опирается на личность.

Что касается конкретики заблуждений по поводу «азиатскости», то российское взаимодействие с Центральной Азией не добавит Москве веса как лидеру нового Евразийского союза. В экономическом плане она от этого много не получит. Несмотря на хваленый Таможенный союз, российская торговля с Казахстаном растет медленнее, чем общие показатели торговли страны. Это неудивительно, так как двум сырьевым экономикам нечего предложить друг другу. Маленькие центральноазиатские страны типа Киргизии наводнят рынки своих партнеров по Евразийскому союзу дешевыми китайскими товарами, которые они будут реэкспортировать, но это вряд ли будет способствовать промышленному росту. Более того, продвижение в сторону Центральной Азии без столь необходимой Украины может показаться победой Евразийского союза лишь самому неопытному наблюдателю.

Рано или поздно навязчивая «азиатская» идея исчезнет. И когда это случится, американские лидеры должны постараться изменить «азиатское» направление России на «тихоокеанское». Такое направление сулит экономическое развитие и здоровое сотрудничество с демократическими странами тихоокеанского региона. У России заинтересованность в развитии сотрудничества с США, Японией и прочими демократиями Тихоокеанского кольца объясняется главным образом экономическими причинами. А для США не менее важны более долговременные политические выгоды.

Но и денег на этом американцы могут заработать немало. А если российско-американское сотрудничество на Дальнем Востоке превратится в реальность, то появится много рабочих мест. Потребность в сотрудничестве велика, а результаты текущих усилий ничтожны.

Сегодня Москва и региональные власти разочарованы результатами мощной инвестиционной кампании, проведенной ими в рамках подготовки к саммиту АТЭС, состоявшемуся в сентябре 2012 года во Владивостоке. Потратив на это более 20 миллиардов долларов, федеральное правительство сумело лишь немного улучшить жизнь 600-тысячного населения этого приморского города. И тем не менее, власти соседних регионов потребовали финансирования из федерального бюджета на общую сумму 165 миллиардов долларов на многочисленные новые программы, хотя таких денег у правительства нет. Плановые капиталовложения России в восточные регионы в предстоящие десять лет будут направлены в основном  на строительство дорог и прочей инфраструктуры, на разработку и освоение новых месторождений полезных ископаемых, а также на развитие заполярных регионов. Такие инвестиции имеют определенную стратегическую логику, но они еще больше обогатят и без того богатых людей, дав им возможность скупать ценные бумаги добывающих компаний, которые в последние годы составляют основу российской экономики. А вот качество жизни рядовых граждан эти меры особо не улучшат.

Российской Сибири и Дальнему Востоку очень нужна классическая индустриализация по типу той, что провели у себя Южная Корея, Малайзия и прочие тихоокеанские «тигры». Это индустриализация, нацеленная на создание конечного продукта, способного конкурировать на мировых рынках. Для этого необходимо реальное «партнерство для модернизации» – намного более практичное и смелое, чем то, которое лидеры ЕС предложили в 2009 году президенту Дмитрию Медведеву. Причина состоит в том, что по состоянию на сегодняшний день европейская Россия обращается со своим Дальним Востоком по сути как с колонией. Эти регионы вносят немалый вклад в общенациональное богатство благодаря своим природным ресурсам, но взамен получают совершенно недостаточно. В 2012 году доля сырья и частично переработанной продукции из Сибири и с Дальнего Востока в общем объеме российского экспорта составила почти 75% (более 400 миллиардов долларов). Но в этот регион вернулась лишь небольшая часть из общего объема национальных инвестиций.

Речь идет о колоссальном изъятии финансовых средств. Однако если недостающие деньги по-умному вкладывать в регион лет десять подряд, мы увидим, как резко вырастет там уровень жизни. К сожалению, необходимые финансовые, административные и хозяйственные предпосылки для такого развития там в основном  отсутствуют. Поэтому деньги и управленческие активы, а также часть человеческого капитала для серьезного развития региона должны прийти со стороны. И вот здесь свою роль могут сыграть Соединенные Штаты и их союзники по Азиатско-Тихоокеанскому региону.

Ускоренное развитие восточных районов России может радикально поднять деловую активность в этом регионе, привлечь десятки миллиардов долларов японских, корейских и американских инвестиций, а также создать колоссальный новый рынок для российских и зарубежных компаний. Но правительству России будет поистине сложно завлечь американских и прочих инвесторов на российский Дальний Восток. Если оно добьется в этом успеха, Тихий океан может превратиться в новый полюс экономического и политического притяжения. В северной части региона возникнет противовес китайскому превосходству, а этот уничтожит все сомнения в способности России правильно распоряжаться своими огромными природными ресурсами на благо собственного населения и в интересах глобального развития. На берегах Тихого океана сегодня нет территории, обладающей таким же колоссальным ресурсным потенциалом для развития и столь же остро нуждающейся в экономическом росте, как восточные регионы России.

Не исключено, что со временем этот потенциал удастся использовать в целях расширения транс-тихоокеанского стратегического экономического сообщества, призванного интегрировать российскую экономику в общую систему тихоокеанского экономического сотрудничества. Учитывая то, что в Сибири и на Дальнем Востоке в экономике доминирует сырьевой сектор, и эту ситуацию не удастся изменить еще как минимум лет двадцать-тридцать, необходима координация экспортной политики между Россией, Австралией, Индонезией и латиноамериканскими странами тихоокеанского побережья. Такая координация поможет создать новые возможности для всех сторон и приведет к ослаблению их конкуренции на мировых рынках сырья. Экономический блок стран северной части Тихого океана сможет очень многое предложить нынешним членам АСЕАН, а также распространит тихоокеанское сотрудничество на берега Индийского океана.

Да и в политике можно будет собрать немалый урожай из выгод и преимуществ. Возьмем в качестве  примера официально незавершенный с 1945 года конфликт России с Японией. Прилегающие к спорным Южно-Курильским островам территории богаты морскими биоресурсами, и там могут находиться значительные запасы энергоресурсов. Но сегодня Россия ловит там рыбу и морепродукты главным образом для того, чтобы экспортировать их в соседние страны. Российскому внутреннему рынку достается лишь третья часть улова. Нефте- и газодобывающие мощности на Сахалине построили американцы и японцы, поскольку у Российской Федерации по-прежнему нет современной техники для бурения в открытом море. У России может появиться стимул отказаться от этих спорных островов в обмен на амбициозную программу экономического сотрудничества и на гарантированную защиту экономических прав на морские территории вокруг этих земель.

Один весьма комфортный в политическом плане способ для достижения этой цели заключается в том, чтобы Россия сдала эти острова Японии в аренду – скажем, на 99 лет. Таким образом,  окончательное решение проблемы можно будет отложить до следующего столетия. Арендная плата станет своего рода гарантией для японцев и прочих иностранных инвесторов, считающих, что бизнес в России является  слишком рискованным. Если это удастся сделать, Курильские острова станут символом подлинного примирения между Японией и Россией.

Еще есть Корея. Существующее положение вещей не устраивает ни одного из соседей Кореи, в том числе, Китай. Россия, США и уж точно Япония заинтересованы в ликвидации постоянной военной угрозы со стороны Северной Кореи. Интересы и представления Китая носят более сложный характер, но мы приблизились к тому моменту, когда Пекин может прийти к выводу, что открытость северокорейской экономики в его интересах. Когда этот день наступит, России следует приложить усилия для укрепления своей экономической роли на Корейском полуострове во взаимодействии с США, Японией и Южной Кореей. Это может привести к экономическому возрождению находящейся в упадке страны, когда к портам на Желтом море потянутся новые железные дороги и трубопроводы. Некоторые районы страны можно будет превратить в некое подобие свободной экономической зоны, которую будут развивать все заинтересованные стороны. Так может продолжаться до тех пор, пока экономический рост и гипотетическая пока политическая реформа не создадут условия для начала переговоров об объединении двух Корей. Конечно, главные препятствия здесь носят политический характер. Похоже, что Китай в настоящее время ни при каких обстоятельствах и слышать не желает о корейском объединении, особенно если в результате появится демократическое государство. По этой причине участие Америки и ЕС в развитии Северной Кореи кажется ему недопустимым. Но Россия как инициатор данного процесса не представляет особых угроз. И конечно, работа России в Корее станет вполне логичным и весьма эффективным продолжением ее деятельности по развитию собственных приморских островов на Дальнем Востоке.

Не исключено, что со временем активное участие России в политических процессах Азиатско-Тихоокеанского региона при поддержке и содействии США поможет наладить более тесное сотрудничество в регионе в целом. Такое сотрудничество может включать природоохранную и гуманитарную составляющую, либерализацию протоколов о товарообороте, совместные научные исследования и тому подобное. Российско-американское сотрудничество в тихоокеанском регионе можно будет расширить, подключив к нему другие демократические страны из Северного полушария. А со временем можно будет сформировать глобальный северный альянс от Владивостока на запад вокруг всего земного шара и до Сан-Франциско.

Жизненно важные интересы США в зоне Тихого океана в определенном смысле не менялись вот уже более века. Им нужна политика открытых дверей и такой тихоокеанский регион, где северные и южные американцы, а также азиаты и русские смогут взаимовыгодно сотрудничать. Полномасштабный российско-китайский стратегический альянс, а также более или менее постоянная зависимость России от Китая на Дальнем Востоке пойдет во вред такой открытости для экономического партнерства и либерализации торговли. Если Америка будет помогать России более активно действовать в этом регионе, там возникнет новый и весьма благотворный уравновешивающий  элемент. Возможно, когда-нибудь это поможет укрепить демократию в России и за ее пределами. И это станет настоящей перезагрузкой в российско-американских отношениях.

Это отнюдь не антикитайская политика, да и механизмом обеспечения американского господства в регионе при помощи России ее назвать тоже нельзя. Скорее, ее надо рассматривать как попытку интегрировать усиливающийся Китай в более стабильный региональный порядок, и как способ не допустить беспричинно деструктивных действий Китая и тех азиатских государств, которые боятся его возвышения. Если Россию с умом и более полно привлечь к тихоокеанским делам, это станет актом успокоения и перестраховки, и в этом будут экономические и политические выгоды для всех.

Смогут ли такие скромные начинания перерасти в один прекрасный день в грандиозный проект типа Организации Северотихоокеанского договора с политическими и экономическими (а возможно, и с военными) целями, который будет реализовываться в тесном сотрудничестве с НАТО? Пока это должно оставаться в сфере многообещающих предположений. Вместе Соединенные Штаты, Россия, Канада, Япония и Южная Корея могут сделать очень многое для обеспечения региональной безопасности, экономического и технического развития. Для начала они могут добиться того, чтобы Арктика не стала очагом напряженности и конфликтов.

Такая концепция, пусть и очень далекая от практической реализации, покажет России, что Америка и другие страны видят в ней не только боковой отросток Европы, простирающийся до Тихого океана. Это станет сигналом о том, что Россия, как и Соединенные Штаты, является континентальной державой, стоящей на берегах Атлантического и Тихого океанов. Иногда слова очень многое значат. Иногда препятствия на пути улучшения отношений, такие как неубедительные демократические достижения России, можно преодолеть за счет терпения и поиска обходных путей. Но для этого необходимо, чтобы американские руководители и мыслители сделали в уме пометку о том, что Россия является  тихоокеанской  державой. Неужели это так трудно?